Феномен Сирийской свободной армии возник на волне развития и укрепления широкого народного движения в Сирии и формирования его основных качеств; этим движением были охвачены многие сирийские города, что было проявлением глубокой народной солидарности с городом Дераа, в котором в середине марта 2011 года произошли опасные события.
Вполне очевидно, что характер, структура и социальное устройство Свободной армии, а следовательно и практика её действий повторяли, с одной стороны, соответствующие качества народного движения, а с другой — отражали сложность и болезненность отщепления от центральной национальной военной институции, т. е. Сирийской арабской армии (САР).
К несчастью для процесса исторического развития в Сирии, ряд конкретных причин и обстоятельств привел к тому, что реальное народное движение по форме и существу оказалось замкнутым внутри конфессионального большинства, а именно суннитского толка, хотя и с присутствием некоторых групп другой конфессиональной и политической принадлежности, не пользующихся, впрочем, сколь-либо заметным влиянием.
Народное движение в Сирии не смогло стать социальным носителем революционного процесса — демократического или социального. Всё, что говорилось о революционном движении, было пустословием и являлось, в сущности, пропагандой в пользу фанатической религиозной идеологии и фашистских исламистских сил.
Если упомянутое свойство движения отрицательным образом сказалось на историческом процессе, то положительным для этого процесса фактором явилось то, что суннитская конфессия в Сирии не представляла собой единого целого и находилась в русле многоступенчатого национального раскола. Весьма значительная часть этой конфессии, особенно в крупных городах, более развитых в индустриальном, экономическом и социальном отношении, отдалилась от общей линии, не солидаризируясь с народным движением и с религиозными силами, которые уже начали выкристаллизовываться в его руководстве. Это выразилось ещё более явным образом, когда основные — если не все — буржуазные слои перешли в окопы правящего режима, что в значительной степени повлияло на широкие социальные массы этих крупных городов. Многие из них поддерживают государственность, несмотря на отсутствие симпатии к существующей власти. В силу этих обстоятельств конфликт в Сирии ещё не стал полностью конфессиональным и остаётся преимущественно политическим, выходя за рамки чисто конфессионального раскола.
В этих условиях и зародился в недрах народного движения феномен Свободной армии, имеющей — по крайней мере, по форме и внешнему виду — конфессиональную структуру, далёкую от уравновешенного представления национальной сирийской демографии и готовую в силу этого попасть под руководство некоторой идеологической или политической группы, а конкретно — религиозной, что и произошло в контексте подъёма реакционного исламистского движения, более серьёзного, чем волна спонтанных народных выступлений, называемых «арабской весной». Сирийское движение и связанные с ним феномены приобрели значительную мощность, в то время как стороны внешнего вмешательства, сознающие геополитическую важность сирийского звена, только и ждали создания подходящих условий, и вот внешние и внутренние силы пришли к согласию и сотрудничеству, и под предлогом необходимости логистической поддержки была спешно создана Сирийская свободная армия, оказавшаяся в руках тех внешних сторон, для которых сирийское звено представляет собой лакомый кусок и которые больше всех остальных готовы его разрушить.
Случаи ухода офицеров из рядов САР сначала были единичными, без какой бы то ни было взаимной координации, по мере того как крепло народное движение и чётко определялись позиции всех сторон — как международных, так и региональных — и создавался единый фронт против режима и против сирийской армии как централизованная и решающая сила в конфликте. После этого стало легче решиться на дезертирство, так как обстоятельства позволяли надеяться на реальную поддержку извне и к этому подстрекала обещавшая такую поддержку пропаганда. В результате масштабы бегства расширились, и это явление стало распространяться среди военных, и не только офицеров.
Таким образом, в течение нескольких месяцев (конец 2011 — начало 2012 г.) дезертировали сотни офицеров. Внешние силы сыграли решающую роль в зарождении этого феномена, в формировании костяка из старших офицеров, в выборе для них подходящего названия и определении целей. С самого начала было ясно, что внешние силы делают ставку на создание параллельной армии, которая была бы во всём аналогична правительственной, но действовала бы в прямо противоположных целях, то есть защищала бы мирное движение и мирных демонстрантов, применяя оружие только для этого. Следует отметить, что речь здесь не шла о политической организации с какой-то определённой программой: те, кто помогал сформироваться этой армии, хотели получить в итоге общенациональное централизованное формирование в противовес армии САР.
Вполне естественно, что группа дезертировавших офицеров принадлежала к одной определённой конфессии, а именно суннитской. Всё, что говорилось о дезертирстве представителей других конфессий — полная ложь. Даже если и были отдельные редкие случаи, то они не имели никакого влияния и бесследно растворились внутри конфессионального состава офицеров и солдат Свободной армии.
Возросло число дезертиров из низших чинов. Во многих случаях они уходили целыми группами. Однако не известно ни одного случая, чтобы дезертировала полностью целая воинская часть. Уходило за один раз небольшое число военнослужащих, и это соответствовало как конфессиональному составу армии, так и составу народного движения на улице; в подавляющем большинстве случаев уход из армии происходил под влиянием дезертировавших офицеров.
Более точно охарактеризовать рассматриваемый феномен позволяет общее число отколовшихся офицеров. Оно остаётся в пределах от 600 до 1000 человек, хотя назывались и цифры порядка 1200 офицеров различных званий. Что касается рядовых, то их несколько тысяч: Для сравнения общая численность САА около 350000 тысяч, из них по предварительным оценкам, 50 тыс. офицеров.
За короткое время было сформировано командование и генеральный штаб Свободной армии. Её пытались всячески развивать и превратить в инструмент, конкурирующий с армией САР. Однако многие из солдат, покинувших официальную военную структуру, не примкнули к Свободной армии, а сразу же присоединились к другим организациям или не примкнули ни к кому, а дезертировали по каким-то личным соображениям.
Подобное военное формирование, ограниченное по численности и влиянию, с моноконфессиональной структурой и без какой бы то ни было политической программы во всеобщем политическом конфликте, заранее было обречено на то, чтобы попасть в разрушительные объятия тех политических организаций, у которых такие программы имелись, и тех внешних сил, которые проявили своё влияние в сирийском конфликте. При этом естественным образом проявился конфликт интересов, наклонностей и настроений среди офицеров и всяческие внутренние противоречия, толкавшие их на плетение заговоров друг против друга вплоть до убийства, что и стало происходить спустя чрезвычайно короткое время после начала формирования Свободной армии.
Как и следовало ожидать, основную роль в агитации первых из отколовшихся офицеров взяли на себя «Братья-мусульмане» *, пытавшиеся, со свойственным им прагматизмом, создать широкую сеть, которой бы они, оставаясь в тени, руководили. «Братья-мусульмане» стали в своё время первой фундаменталистской исламской организацией, которая сразу же занялась вербовкой и подстрекательством, используя все средства, чтобы возглавить оппозиционное движение, в том числе установление связей с внешними силами, применение оружия, выдвижение лозунга свержения режима. Обладая ещё недавно большими возможностями влияния и агитации на сирийском поприще, они смогли сыграть на феномене Свободной армии. Однако джихадистский ислам салафитского и несалафитского толка, ставший передовым отрядом исламистского контрнаступления и марионеткой американцев, сумел совершить глубокий и широкий прорыв на сирийской арене и, в частности, среди приверженцев «Братьев-мусульман» и Свободной армии, так что Свободная армия потерялась между политизированными исламистскими организациями и силами внешнего вмешательства, которые на региональном уровне представлены Турцией, Саудовской Аравией, Иорданией, Катаром, а в мировом масштабе — некоторыми другими сторонами. Кроме того, командование Свободной армии потерялось в водовороте логистической и локальной ситуации внутри Сирии.
Некоторые полагают, что в рядах Свободной армии имеется много офицеров, не принадлежащих к конфессии или имеющих различные идеологические и политические убеждения — например, либеральные или различного рода светские. Конечно, такие случаи имелись, но такие люди всегда имели наименьшее влияние и ни разу не смогли воспрепятствовать намерениям командования Свободной армии совершить конфессиональную резню, как это было, например, в так называемой операции «освобождения побережья» в 2013 г. и других кровавых бойнях, которыми похвалялись некоторые из руководителей Свободной армии, а другие пытались отмежеваться или выдвигали взаимные обвинения. Те же либеральные голоса теперь выступают в пользу принятия роли России, в отличие от большинства остальных, остающихся на экстремистских исламистских позициях.
Печально, что поведение подавляющего большинства офицеров Свободной армии никогда не было на высоте сознания национальной ответственности. Когда они откололись от армии САР под лозунгом революции и борьбы с режимом, то многие из них наперегонки бросились выложить все известные им сведения об армии САР, чтобы гарантировать себе руководящие посты при поддержке той или иной внешней стороны. Они участвовали в индивидуальных, а иногда и коллективных встречах со штабами разведок — турецкой, американской, европейской, а затем и с полевыми военными штабами. Тем самым они полностью утрачивают право на какое бы то ни было участие в военном руководстве после того, как будет запущен согласительный политический процесс между сирийцами, не говоря уже об участии в руководстве политическом. Они до конца истратили себя на операции внутреннего и внешнего прорыва и превратились в дешёвый инструмент в руках, во-первых, фундаменталистского фашистского фронта, а во-вторых, в руках внешних сил, стремящихся к разрушению сирийского геополитического звена — в частности, это Турция. Если вспомнить к тому же кровавые военные операции с конфессиональной окраской, в которых участвовала Свободная армия, то становится ясным, что эта армия является одним из самых дурных порождений сирийского кризиса, к ней следует относиться с опаской и решительно отстранить её от любой активности в предполагаемом сирийском политическом процессе.
Однако, без сомнения, имеются отдельные редкие случаи, когда офицеры Свободной армии во многих чертах не сходятся с общей тенденцией. Именно сейчас можно проводить с ними работу в направлении принятия ими идеи политического процесса и разрыва с фашистским фронтом, проявления патриотизма и отказа от связи с внешними сторонами, принадлежащими к американскому лагерю, в частности, с Турцией и Саудовской Аравией. Их следует поощрять на усиление военной поляризации в рядах Свободной армии, уже сейчас раздираемой противоречиями, чтобы можно было подключить эти элементы к политическому процессу и включить в будущем в армию САР, с большой осторожностью подходя к вопросу о необходимости недопущения их на руководящие посты. По мере продвижения российской стороны в сторону активизации политического процесса и давления на правящий режим с целью убеждения его в необходимости постепенных и последовательных действий по началу этого процесса — будь то Москва-3 или Дамаск — реакция на это в рядах вооружённой оппозиции и конкретно в Свободной армии будет более значительной и позитивной.
Али Салим Асад — политолог, генеральный директор издательства «Библос Консалтинг».
* «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль Муслимун) — террористическая организация. Решением Верховного суда РФ от 14.02.2003 года ее деятельность запрещена на территории Росси
