Почему люди вообще пытаются присоединиться к ИГИЛ?
(Вербовка сторонников ИГ в России: региональный аспект)
О причинах, подталкивающих людей присоединяться к ИГИЛ, -стремление примкнуть к радикальным движениям, особенно исламистским, связано с тем, что в обычной жизни молодые люди не находят каких-то идей и целей, которые бы придавали их жизни высокий смысл. Кроме того, любое желание человека присоединиться к какому-то движению или организации, причем к такому мощному, идеологически окрашенному, как "Исламское государство", связано не только с его идейным содержанием, но и с личными обстоятельствами человека, который испытывает одиночество, душевную пустоту, горечь утраты близких и тому подобное. Некоторым молодым людям, напротив, не хватает ярких впечатлений, принадлежности к какому-то большому делу, проекту, идее. К тому же, радикальные исламские движения имеют еще и религиозную окраску, а вера — мощный мотив. Поэтому одна из главных причин — то, что молодые люди не находят для себя в окружающей их среде ценностей, придающих смысл их существованию.
Да и сама вербовка людей в такие организации построена на техниках и технологиях, связанных с подавлением личности. Так что вопрос о том, почему люди присоединяются к таким радикальным движениям, не имеет простых ответов. Яркий пример — Варя Караулова, девочка из хорошей семьи, студентка философского факультета. Казалось бы, чего ей не хватало? Судя по имеющейся информации, случай Карауловой связан с эмоциональной привязкой девушки к вербовщику.
Социальные причины — это не самый главный движущий мотив. Социальная неустроенность — одна из причин, но не главная. Да, в бывших республиках Советского Союза находятся люди, которые пытаются решить финансовые проблемы через участие в подобных организациях. Но большая часть уезжает именно за поиском смысла. Лучше всего это видно на "добровольцах" из Европы. Часто в сети вербовщиков попадают люди, у которых хорошее материальное положение.
То есть молодежи просто становится скучно?
— Да. Но это не просто скука, это отсутствие крупной идеи, отсутствие идеи служения. Они идут туда, понимая, что могут погибнуть и потерять все. Но взамен этого они получают оправдание своему существованию через религиозные трактовки и в виде большой социальной идеи.Потеря смысла существования — это глобальная проблема. Современный психоанализ давно поставил диагноз современному обществу: именно утрата смысла стала главным бичом человечества и источником большинства неврозов. Это тема философская, и хотя ее сложно измерить, она очень значима для молодых людей. Уже потом, когда появляются семья, дети, работа, такие экзистенциальные вопросы вытесняются на периферию сознания. У молодых же людей как раз вопросы смысла существования стоят на первом месте. Сегодня часть молодежи у нас увлечена потребительскими ценностями. Но для многих этих потребительских ценностей недостаточно. Скука — слишком простое объяснение. Человеку нужно понимать, зачем он живет. И когда государство не дает ему больших проектов, то начинаются поиски экзотичного, и когда человек находит такую идею, он ей загорается, несмотря на все противоречия.
Смотрите, ведь идея ИГИЛ очень шаткая. Но они позиционируют себя как борцов за справедливость, и это заполняет пустоту, которую не может заполнить государство, семья или друзья. То есть способом борьбы становится не сколько тотальный запрет информации о таких движениях, сколько вытеснение таких идей из новостного пространства. Эту информацию нереально запретить сейчас. Молодые люди активно пользуются интернетом, и полностью заблокировать эту информацию невозможно. Должны быть в обществе крупные позитивные цели, которые больше, чем связанные с личной жизнью задачи. Прикосновение к важным проектам, социально значимым, заполняет такую брешь.
— Как можно понять близким людям, что человек попал под влияние вербовщиков?
— Это отражается на поведении, особенно когда вербуют не через запугивание, а через, скажем так, "зомбирование". Человек становится замкнутым, отгораживается от семьи и друзей. В целом любое изменение поведения подростка, молодого человека должно настораживать близких. Изменение поведения может сигнализировать о том, что человек связался не с той компанией, как это бывает и с сектами. Это в принципе очень тревожно. Самым простым примером является замкнутость, уход в себя, в размышления. Могут иметь место необычные высказывания. Важно объяснять людям, в каких формах могут проявиться отклонения, чтобы окружающие могли протянуть руку помощи.
Вербовка сторонников ИГ в России: региональный аспект
12 ноября 2015 года по всемирной паутине разлетелся ролик под названием «Скоро, очень скоро». Характерный, похожий на каплю логотип медиа агентства «Аль-Хайят» (Al-Hayat Media Center) не оставлял сомнений, что простые граждане получили еще один повод для переживаний, а эксперты – материал для анализа: «Исламское государство» выпустило новое пропагандистское видео по-настоящему голливудского качества, направленное, в этот раз, именно на русскоязычную аудиторию. Воздержимся от полномасштабного контент-анализа и отметим лишь одну характерную вещь: в одном из куплетов песни (ролик, по сути, представляет собой музыкальный клип), упомянуты регионы России, которые самопровозглашенный «Халифат» считает по праву принадлежащими себе: «И Кавказ вернем мы…», «И Урал вернется…», «В Татарстане править шариат хотим». Дальнейшие события показали, что именно эти регионы (сюда также можно включить Москву) стали основными направлениями вербовки новых членов Исламского государства. Разберем по порядку особенности и специфику пропаганды «Исламского государства» в каждом из них.
Москва
Поразившая общественность весной прошлого года история студентки МГУ Варвары Карауловой (фамилия которой мелькает в заголовках крупных новостных агентств и по сей день) послужила катализатором широкой дискуссии касательно восприимчивости российских молодежи к пропаганде радикальных террористической организаций. Как бы ни была важна данная проблема (а волна присоединения к Исламскому государству молодых людей из благополучных семей среднего класса охватила практически все развитые страны мира), основная целевая аудитория пропаганды ИГ в Москве и других больших городов – отнюдь не молодые радикальные студенты, а трудовые мигранты из Средней Азии. Количество завербованных и переправленных в ИГ выходцев из Таджикистана, Узбекистана и Киргизии на период весны 2015 года, по некоторым оценкам, варьировалось в районе двух – четырех тысяч.
Жизнь большинства трудовых мигрантов в крупных российских городах тяжела: заработок крайне мал, жить приходится в бытовках и общежитиях, а отношение местного населения оставляет желать лучшего. Именно на этих факторах играют вербовщики ИГ, используя не новейшие мессенджеры и социальные сети, как это принято считать, а куда более традиционные технологии: непосредственную личную коммуникацию с потенциальными гражданами своего «государства». Небольшие группы вербовщиков (как правило, это молодые люди 25-30 лет) посещают места обитания трудовых мигрантов ближе к вечеру, когда у большинства из них заканчивается рабочий день, или непосредственно после молитвы в мечетях (одно из самых популярных мест – Московская соборная мечеть на Проспекте Мира), объясняя, что есть земля, где они больше никогда не будут претерпевать тех лишений, которые им приходится переживать в России – новый «Халифат».
Мигрантам объясняют, что ИГ – полноценное государство, которому нужны не только бойцы, но и врачи, учителя, инженеры, строители и представители сотни других мирных профессий, которым, в отличие от работающих в России, будет гарантирована достойная заработная плата и жизнь среди своих правоверных братьев, под «правильными законами». Эмиссары ИГ также призывают брать с собой семьи, предлагая несколько десятков тысяч долларов для переселения и первоначального обустройства в новом месте. Все это заставляет многих, в частности, выходцев из Средней Азии (особенно находящихся в самом плачевном положении) серьезно задуматься о перспективе переселения на земли «Ирака и Шама», а самых маргинализированных, не скованных ни обязательствами перед семьей, ни минимальным достатком и жаждущих приключений – присоединиться к вооруженным отрядам своих земляков, воюющих в рядах Исламского государства.
Северный Кавказ
Вооруженные бандформирования, действующие в южных республиках Российской Федерации – наверное, первое, что приходит на ум при упоминании словосочетаний «Исламское государство» и «потенциальные угрозы» в одном предложении. Действительно, относительное спокойствие установилось в северокавказских республиках лишь недавно, а большинство граждан страны до сих пор помнит новостные сюжеты конца 90-х – середины 00-х, в которых бойцы в камуфляже на фоне черных знамен с арабской вязью говорят о «джихаде» и «священной войне против неверных». Последние конфликты между силовиками и радикальным подпольем позволяют сделать вывод, что и сейчас ситуация в регионе остается напряженной, а потенциал исламистских группировок (вроде присягнувшему на верность ИГ «Имарату Кавказ») – недостаточно исследованным. Данные о количестве воюющих в рядах Исламского государства выходцев с Северного Кавказа разнятся, однако большая часть источников сходятся на цифрах в несколько тысяч человек. Так, по оценкам аналитического агентства The Soufan Group, на сентябрь 2015 года количество граждан России, являющихся членами вооруженных формирований ИГ, достигло 2400 человек, увеличившись за год в три раза.
Эти данные явно свидетельствуют об эффективности осуществляемой Исламским государством вербовки. В отличие от Сибири и Урала, которые будут рассмотрены позже, вербовка непосредственно через проповедь в мечетях, в силу куда более жесткого контроля со стороны властей, на Северном Кавказе затруднена, поэтому вербовщикам приходится находить более безопасные способы пропаганды и рекрутирования новых бойцов. Одним из таких каналов коммуникации становятся мессенджеры с технологией end-2-endшифрования, практически не восприимчивые ко взлому, такие как Zello или Telegram. Их анонимность и зашифрованность позволяют безопасно транслировать пропагандистский контент, а упрощенная модель пересылки сообщений из одних каналов в другие и между пользователями обеспечивает вирусный эффект распространения текстов, файлов, видео- и аудиопродукции.
Масштаб использования Telegram джихадистами продолжает расти. Главы вашингтонской мониторинговой группы MEMRI Стивен Сталински отмечает: «С октября прошлого года мы сосредоточили внимание на использовании Telegram джихадистами, и до парижских терактов мы увидели беспрецедентный рост числа пользователей приложения. Это было самое большое развитие в кибер-джихаде с момента, когда исламисты начали активно обмениваться информацией в Twitter два года назад». Как было им отмечено, блокировка аккаунтов агитаторов ИГ также не является эффективным способом противодействия исламистской пропаганды: «Они прибывают. Каждый день. Это сумасшествие – прошлой ночью мы видели, как в одном «канале» за ночь появились более десяти тысяч чатов».
Татарстан
В Поволжье и конкретно в Республике Татарстан проблема распространения идей радикального ислама пусть и стоит куда менее остро, чем в регионе Северного Кавказа, однако так же заслуживает отдельного внимания. По мнению эксперта-религоведа Раиса Сулейманова, «численность радикальных элементов от убежденных приверженцев до симпатизантов в мусульманской умме Татарстана составляет около 3 тысяч человек (всего активно верующих мусульман в Татарстане – 90 тысяч человек из 2-миллионного татарского населения Татарстана; основная масса татар – пассивно верующие, светские люди). Из этих 3 тысяч человек порядка 120-150 имеют джихадистские наклонности и готовы взяться за оружие».
Пропаганде идей Исламского государства и вербовке новых членов в свои ряды способствует ряд специфических факторов, к которым можно отнести многолетнюю тенденции к замалчиванию проблемы распространения радикальных исламистских идей в регионе; попытки некоторых представителей региональной элиты установить более тесные политические и экономические связи с ваххабитскими монархиями Персидского Залива; следующая из этого толерантность по отношению к распространению радикальных идей, связываемая некоторыми экспертами, в первую очередь, с фигурой муфтия Камиля Самигуллина, ставшего в 2013 году председателем Духовного управления мусульман Республики Татарстан.
Помимо уже перечисленных выше способов осуществления пропаганды и вербовки, вроде проповеди в салафитских мечетях или использования социальный сетей и мессенджеров, стоит отметить активную деятельность, которую ведут адепты радикального ислама в тюрьмах Татарстана. Тюремная среда практически всегда является благодатной почвой для различного рода радикальных идеологий: потерявших свободу и обреченных нести на себе бремя социального осуждения куда проще убедить в необходимости ехать воевать в места, где им гарантируется новая жизнь, высокий доход и социальное признание. Муфтияты обратили внимание на эту проблему еще несколько лет назад, и, с тех пор, взяли на себя духовное воспитание заключенных.
Урал
Описанные выше проблемы также существуют и в Екатеринбурге и Свердловской области: заголовки в СМИ регулярно сообщают о задержании вербовщиков Исламского государства в этом регионе. Когда мы говорим о потенциальных сторонниках ИГ в регионе, речь, как ни странно, в большинстве случаев идет не о малочисленных русских мусульманах или об исповедующих ислам башкиров, татаров и т.д., а о мигрантах из Средней Азии, чье присутствие на Урале и Екатеринбурге с каждым годом увеличивается. Дело доходит до того, что некоторые мусульманские общины Урала уже практически полностью состоят из мигрантов. Ситуация усугубляется тем, что мусульманская община Урала разделена между сразу шестью централизованными религиозными организациями, что сильно осложняет их контроль со стороны властей.
Способы вербовки также весьма разнообразны; вербовщики играют на тех чувствах мигрантов, что и в Москве, используя для этого мессенджеры, социальные сети и непосредственный контакт. Раис Сулейманов, например, описывает такой способ вербовки: «Например, есть такой способ вербовки даже на уровне таксистов. Таксист везет мигранта и начинает: сначала, пока человек едет, он разговор ведет и может позвать его куда-то на частную квартиру, в мечеть или еще куда-то, в зависимости от того, кто перед ним сидит. Например, он видит, что садится пассажир-мусульманин, и может его таким образом вести».
Стоит отметить, что, при наличии общих черт, основные способы вербовки в разных регионах могут сильно отличаться друг друга в зависимости от региональной специфики, что требует различного подхода к профилактике этой проблемы. Единого рецепта против пропаганды Исламского государства не существует, и только внимание к региональным политическим, этническим, культурным факторам способно стать основой для выработки комплексной политике противодействия этой пропаганде.
<!-- [if gte mso 9]> Normal 0 false false false RU X-NONE X-NONE <!-- [if gte mso 9]> <!-- [if gte mso 10]> /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-priority:99; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin-top:0cm; mso-para-margin-right:0cm; mso-para-margin-bottom:10.0pt; mso-para-margin-left:0cm; line-height:115%; mso-pagination:widow-orphan; font-size:11.0pt; font-family:"Calibri","sans-serif"; mso-ascii-font-family:Calibri; mso-ascii-theme-font:minor-latin; mso-hansi-font-family:Calibri; mso-hansi-theme-font:minor-latin; mso-fareast-language:EN-US;}
