ПЕРЕНОС АКТИВНОСТИ «ИГИЛ» В АФГАНИСТАН И ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗИЮ
Очевидна и угроза «просачивания» террористов ИГ в Центральную Азию. В связи с этим одной из ключевых проблем является миграция боевиков и их последующее возвращение из Сирии и Ирака. Согласно докладу Международного центра исследований проблем радикализма и политического насилия (ICSR), оценивающему участие граждан иностранных государств в конфликтах в Сирии и Ираке, на конец 2016 г. из Казахстана выехало 250 боевиков, из Киргизии – 100, Таджикистана – 190, Туркмении – 360, Узбекистана – 500. В более позднем докладе, подготовленном американским Brookings Institution46 и относящимся к августу 2016 г., в числе 20 стран, которые послужили основными «поставщиками» живой силы для ИГ, названы Узбекистан (500 человек), Туркмения (360) и Киргизия (350).
Наблюдается рост числа боевиков, выезжающих из Киргизии. Относительная же численность выехавших не только в Центральной Азии, но и на постсоветском пространстве в целом, окажется наибольшей у Туркмении, за ней следует Киргизия. Тревогу вызывает склонность туркменских властей отрицать наличие террористической проблемы в стране, в том числе на туркменско-афганской границе (есть соответствующая нота туркменского МИД, адресованная Казахстану). Такая официальная позиция может затруднять усилия международного сообщества по борьбе с террористической угрозой в регионе.
На стороне ИГ в Сирии и Ираке воюют еще порядка 2 600‒4 500 боевиков из других постсоветских стран, преимущественно центрально-азиатских (по авторитетным экспертным оценкам, именно они, наряду с выходцами с российского Северного Кавказа, составляют основную массу боевиков из постсоветского пространства). А это заставляет пересмотреть в сторону повышения и данные по отдельным странам Центральной Азии.
В ИГИЛ активно привлекаются студенты духовных учебных заведений. Помимо них, в ИГ есть женщины и дети (в Интернете, например, был ролик о казахском детском садике в ИГ). Особую тревогу представляет то обстоятельство, что среди боевиков ‒ выходцев из Центральной Азии много трудовых иммигрантов, завербованных и переправленных в Сирию и Ирак уже из России.
Другая важнейшая проблема заключается в том, что соседний Афганистан, фактически является «несостоявшимся государством», правительство которого не контролирует свою территорию. Афганистан давно стал базой для международных террористов. В настоящее время на севере Афганистана, непосредственно граничащим с Центральной Азией, идет активный процесс проникновения новых террористических групп. Последние были частично вытеснены, частично ушли по договоренности с пакистанской Межведомственной разведкой (ISI) с севера Пакистана в Афганистан, в том числе на север этой страны. В Афганистане, по оценкам афганских сил безопасности, в марте 2016 г. насчитывалось около 6 500 активно действующих иностранных боевиков – террористов. Большинство из них связаны с «Терик-и-Талибан Пакистан», 300 человек – с «Терик-и-Нифаз-и-Шариат-и-Мухаммади», 200 человек – «Исламским движением Узбекистана», 160 – с «Лашкар-и-Тайба» и 150 – «Исламским движением Восточного Туркестана».
Учитывая, что все эти организации связаны либо с «Аль-Каидой», либо с ИГ, вряд ли уместно считать их чисто пакистанскими. Более того, во многих из них воюют боевики из постсоветских стран, то есть они международные по составу. Существует опасность, что международное сообщество слишком сконцентрируется на ситуации в Сирии, Ираке и Ливии и забудет об Афганистане, где угроза также значительна. При этом на Афганистан сейчас приходится примерно 6 500 террористов, связанных с «Аль-Каидой» и ИГ, фактически каждый пятый. Если же учесть и самих афганцев, то общее количество боевиков в Афганистане достигает 50 тыс., объединенных более чем в 4 тыс. отрядов и групп различной направленности.
Особенно острой в этом контексте является проблема проникновения в Афганистан боевиков ИГ и дальнейшего их распространения в Центральной Азии. Афганистан, как и ЦА, отнесены в ИГ к новому территориальному подразделению – «вилаят Хорасан». В настоящее время боевиков ИГ больше всего на севере и востоке Афганистана. При этом ИГ активно использует свои значительные финансовые ресурсы – боевикам ИГ платят существенно больше, чем боевикам «Талибана» (по информации «Аль-Джазиры», разница в оплате достигается в 10 раз – 700 и 70 долларов, соответственно). ИГ также воспользовался благоприятной для него ситуацией, сложившейся в связи с расколом «Талибана» после смерти муллы Омара.
Всего сейчас в Афганистане, находится от 2 до 3 тыс. боевиков, непосредственно связанных с ИГ, и их численность постоянно растет. Боевики «Исламского государства» рассматривают территорию Афганистана как базу для распространения влияния на страны Центральной Азии. С этой целью, как неоднократно заявляли представители МИД и министерства обороны России, в северном Афганистане создана сеть террористических лагерей, связанных с ИГ и «Аль-Каидой», в которых находятся, в том числе, много боевиков из постсоветских стран. При этом весьма опасной является тенденция к взаимодействию структур ИГ и «Аль-Каиды» с «Талибаном». По ряду экспертных оценок, такая тенденция проявилась на севере Афганистана при взятии Кундуза (хотя в других районах Афганистана между ИГ и «Талибаном» идет борьба).
В целом же рост угрозы возврата боевиков с Ближнего Востока и активизация угроз со стороны Афганистана совпали с усилением активности экстремистских структур, в частности ИГ, и в самой Центральной Азии. Так, в сообщениях киргизских и таджикских экспертов фигурируют 70 млн долл., выделенных ИГ на подрывную работу в этом регионе.
ВЫВОДЫ:
Угрозу распространения влияния ИГ в Центральной Азии и Афганистане следует рассматривать как вполне реальную, особенно с учетом растущих внутренних проблем в этой части мира.
Что же ждет «Исламское государство» в обозримой перспективе? Сможет ли оно утвердиться в качестве альтернативной модели государственности? Существует немало прогнозов, часто противоречащих друг другу. Во многих случаях их объединяет скептицизм относительно возможности появления на карте мира еще одного государственного образования, прототипом которого стало бы «Исламское государство». Его легитимность, суверенитет, территориальная целостность и многие другие атрибуты государственности – в современном понимании – представляются недостижимыми. В то же время даже при благоприятном для противостоящих ИГ сил стечении обстоятельств существует вероятность сохранения живучести данной модели террористической деятельности, претендующей на постепенное формирование государственности нового (с сильной примесью старого средневекового) типа.
При этом создается впечатление, что государственное строительство не является главной целью руководителей ИГ. В отличие от лидеров многих других ответвлений исламизма, ИГ не выстраивает стратегию своей поэтапной легитимизации и превращения в субъект международного права. Надежды некоторых экспертов на то, что «халифат» окружит себя какими-то границами, превратится в некую переходную к полноценному государству форму и с ним можно будет договариваться, тщетны и даже наивны. К концу 2017 г., вследствие значительной активизации многостороннего противодействия «Исламскому государству», в котором «на земле» участвуют сирийская и иракская армии, курдские отряды самообороны, опирающиеся на поддержку с воздуха ВКС России и возглавляемой США антитеррористической коалиции, территория, контролируемая «Исламским государством», сократится в Ираке на 15 % и на 7 % ‒ в Сирии. В результате ИГ вынуждено будет перейти от наступательной тактики к оборонительной. ИГ утратило возможность перевозить большими караванами технику, оружие и прочие материалы из-за массированных бомбежек с воздуха, уничтожения складов, разрушения главных и альтернативных путей снабжения, которыми организация ранее пользовалась. Кроме того, в последнее время ИГ лишилось большого числа смертников, которых оно бросало на проведение своих операций. Ныне ИГ тратит больше усилий на удержание имеющихся территорий, нежели на ведение наступательных действий. Но верхушка «халифата» все еще способна привлекать и мобилизовать. В Таджикистане заявили, что ИГ выделило 70 млн долл. на создание своих ячеек в Афганистане.
Конечная цель ИГ туманна, но это не уменьшает его одержимость в стремлении к экспансии. Девиз джихадистов – бакыя ва тамаддада (дословно – «остаться и расширяться»). Их можно сравнить с акулами, для которых постоянное движение, перемещение жизненно важны в обеспечении организма кислородом. Поэтому вытеснение организации с одних территорий будет смещать ее активность в другие части мира, где есть достаточное число приверженцев идеи «халифата». Так уже происходит. Лидер ИГ аль-Багдади ныне скрывается на территории Ливии. Стремление к вне территориальности демонстрирует слабость ИГ как претендента на альтернативную государственность и одновременно его силу как террористической организации.
Питательную среду для выживания «Исламского государства» создает сохранение на Ближнем Востоке клубка противоречий и множества политических, этно-конфессиональных, социально-экономических проблем, которые способствовали расцвету исламизма в начале ХХI века. На фоне исламизации региона происходит углубление расколов по конфессиональной, расовой, этнической, племенной и иным линиям, как на национальном, так и на субрегиональном и региональном уровнях. Нарастание протестных настроений и радикализация политических движений тесно связаны со своего рода формационным отставанием данной группы стран от большого числа развитых и развивающихся государств, которые смогли в последние десятилетия весьма эффективно использовать возможности нового этапа научно-технологического развития и глобализации и в конечном итоге существенно повысить уровень жизни граждан или подданных. Элиты большинства арабских стран, опасаясь утратить в ходе политических и экономических реформ свои позиции, упустили многие из этих возможностей.
В регионе набирает силу своеобразный «Веймарский синдром» – ощущение проигрыша цивилизациям, которые успешно приспосабливаются к конкуренции в новом глобальном мире, ощущение несправедливости внешнего мира, особенно Запада. Исламизация рассматривается многими в Ближневосточном регионе как своего рода новая модель, третий путь, исламский вариант демократизации и возрождения. Используя слабость государственной власти и остроту межэтнических, межплеменных конфликтов, ее носители надеются умножить число своих сторонников и усилить влияние. Но сил недостаточно, поэтому они и стремятся разрушить систему государственного управления и в условиях хаоса и вакуума власти встать у руля управления некоего нового, как они считают, гибридного образования.
Борьба с радикальным исламизмом в целом и с ИГ в частности приведет к желаемым результатам, если:
- во-первых, контролируемые ими территории будут постоянно сужаться,
-во-вторых, произойдет консолидация противостоящих им сил, в том числе в лагере так называемых умеренных исламистов,
- в-третьих, будет осуществлен ощутимый сдвиг в улучшении условий жизни в тех странах, где радикалы мобилизуют основную часть своих людских и иных ресурсов.
Важнейшим направлением противодействия радикальному исламизму становится идеология . Надо всерьез заняться образованием, чтобы дети в бедных странах не бегали по улицам, где их подбирают вербовщики ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и прочих террористических организаций. Необходимо обратить внимание на то, какой ислам проповедуется в мечетях. В исламе, в отличие от христианства (православия и католицизма), нет папы или патриарха, там нет вертикали, где задается тон, главные постулаты и та мера, которой необходимо следовать. Очень часто в одной стране в разных мечетях читают совершенно разные проповеди. Есть немало примеров, когда вперед вырываются экстремистские имамы.
Среди перспективных невоенных методов борьбы с ИГ – установление эффективного контроля над нелегальными поставками нефти через Турцию и Курдистан, изоляция джихадистов от международной финансовой системы, прежде всего путем блокирования работы банков, расположенных на территориях, захваченных террористами в Ираке и Сирии.
* * *
Ближний Восток в целом не принимает однополярный мир. Навязывание тех или иных вариантов демократизации зачастую ведет к разрушительным последствиям. Стала еще более очевидна нежизнеспособность американской схемы нового мирового порядка, в том числе на Ближнем Востоке. Если абстрагироваться от деталей, она состоит из трех звеньев: сначала обеспечить смену режима, по тем или иным причинам не устраивающего Запад; затем «построить новую нацию» на данной территории – «нацию», лояльную США и их союзникам на Западе и на Востоке; на заключительном этапе начать здесь экономические и социальные преобразования. Для любого, кто хотя бы в общих чертах знаком с историей и современностью Ближневосточного региона, очевидна контрпродуктивность, иллюзорность такого подхода. Обострение внутристрановых и международных конфликтов на Ближнем Востоке это подтверждает.
Военные операции против ИГ решат лишь часть проблем. «Освобождение захваченных джихадистами районов Сирии и восстановление там законной власти – это только начало пути к миру и стабильности в регионе. Чтобы покончить с ИГ, необходимо прилагать систематические усилия к воссозданию центральной власти в Ираке, Ливии, а также предпринимать шаги к ликвидации ответвлений ИГ в Северной Африке и, что особенно важно, создать
***
----Ближний Восток традиционно является зоной военно-политической турбулентности. Народы стран региона, как и в прежние десятилетия, испытывают на себе последствия острых социально-экономических, политических, демографических, экологических и иных проблем. Но даже еще в конце прошлого века едва ли кто-то мог предвидеть, насколько кардинально изменится ситуация. Прошедший 2016 г. не принес нормализации обстановки в тех странах региона, которые живут в условиях перманентных конфликтов. Информация, поступавшая из многих ближневосточных государств ‒ без всякого преувеличения ‒ напоминала фронтовые сводки. Пять лет «арабской весны» показали, что западные страны и некоторые ближневосточные государства по-прежнему пытаются использовать геополитические сдвиги в регионе в своих целях, в том числе для ревизии в своих интересах существующей международно-правовой системы. Под знамёнами «Исламского государства» уже воюют десятки тысяч боевиков. Да и само «Исламское государство» возникло не на пустом месте: его также поначалу пестовали как орудие против неугодных светских режимов. Создав плацдарм в Сирии и Ираке, «Исламское государство» активно расширяет экспансию на другие регионы, нацеливается на господство в исламском мире и не только там.
Только этими планами явно не ограничивается. Положение на Ближнем Востоке имеет стратегически важное значение для России как с точки зрения обеспечения национальной безопасности и продвижения наших внешнеполитических интересов, так и в плане развития экономического сотрудничества с государствами региона. Особая роль России на Ближнем Востоке, тем не менее, не всем нравится, и есть влиятельные силы – и региональные, и внерегиональные, – заинтересованные в существенном ослаблении военно-политических и экономических позиций Москвы в этом очень сложном, взрывоопасном, богатом природными ресурсами районе Земного шара, являющемся одним из невралгических узлов мировой геополитики. В этой исключительно непростой международной обстановке наша страна фактически возглавила борьбу с авангардом международного терроризма в лице «Исламского государства».
СПРАВКА:
ИГИЛ (ИГИШ) – Исламское государство Ирака и Леванта (Шама). Дело в том, что Шам - это арабское название Леванта — местности на территории современных Сирии, Ливана и Израиля, на которую ДАИШ раньше заявляло претензии. Однако сегодня террористы не привязывают свои завоевания к какой-либо территории, но мечтают построить Исламское Государство сокращённо ИГ.
ДАИШ это то же самое, что ИГИЛ, только по-арабски.
ДАИШ
- это аббревиатура арабского названия الدولة الإسلامية في العراق والشام
(ад ад-Дауля аль Исламийя фи-ль-Ирак уа-аш-Шам), что означает в
переводе на русский язык «Исламское государство Ирака и Шама (Леванта)». Аббревиатура всего на одну букву отличается от слова داعس (да`ис), означающего кого-то или что-то, «что разрушает/подавляет».
Считается, что название ДАИШ настолько раздражает террористов, что
использование аббревиатуры на территориях, контролируемых ИГИЛ-ДАИШ,
запрещено под страхом отрезания языка или даже смертной казни. Ну а
противники ИГ, соответственно, стараются максимально расширить область
ее использования.
<!-- [if gte mso 9]> Normal 0 false false false RU X-NONE X-NONE <!-- [if gte mso 9]> <!-- [if gte mso 10]> /* Style Definitions */ table.MsoNormalTable {mso-style-name:"Обычная таблица"; mso-tstyle-rowband-size:0; mso-tstyle-colband-size:0; mso-style-noshow:yes; mso-style-priority:99; mso-style-parent:""; mso-padding-alt:0cm 5.4pt 0cm 5.4pt; mso-para-margin-top:0cm; mso-para-margin-right:0cm; mso-para-margin-bottom:10.0pt; mso-para-margin-left:0cm; line-height:115%; mso-pagination:widow-orphan; font-size:11.0pt; font-family:"Calibri","sans-serif"; mso-ascii-font-family:Calibri; mso-ascii-theme-font:minor-latin; mso-hansi-font-family:Calibri; mso-hansi-theme-font:minor-latin; mso-fareast-language:EN-US;}
