6 октября 1952 года. Последняя речь Сталина в воспоминаниях делегатов XIX съезда КПСС

14 октября 1952 года завершил свою работу XIX съезд партии, которая в дни проведения съезда сменила своё название и была переименована в КПСС. А 16 октября в зале заседаний Верховного Совета СССР состоялся закрытый пленум ЦК, на котором с принципиально важной речью выступил И.В. Сталин. Особое внимание он уделил внутренним проблемам, говорил о жизни партии и о её руководстве. О выступлении Сталина следует рассказать подробно, ведь оно может прояснить многое из того, что происходило в партийном руководстве в последние годы жизни вождя.

• Сталин говорил экспромтом около полутора часов без перерыва. К сожалению, отсутствует стенограмма выступления Сталина. Он не читал заранее написанный текст, а именно говорил экспромтом, обращаясь в зал и не сбиваясь. Он сразу же взял деловой тон:

" Итак, мы провели съезд партии. Он прошёл хорошо, и многим может показаться, что у нас существует полное единство. Однако у нас нет такого единства..."

• Из воспоминаний присутствовавшего на пленуме писателя Константина Симонова, члена ЦК партии:

«Говорил он от начала до конца сурово, без юмора, никаких листков или бумажек перед ним на кафедре не лежало, и во время своей речи он внимательно, цепко и как-то тяжело вглядывался в зал, так, словно пытался проникнуть в то, что думают эти люди, сидящие перед ним и сзади. И тон его речи, и то, как он говорил, вцепившись глазами в зал, — всё это привело всех сидевших к какому-то оцепенению...

Главное в его речи сводилось к тому (если не текстуально, то по ходу мысли), что он стар, приближается то время, когда другим придётся продолжить делать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжёлая и что самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать. Это и было самым главным, что он хотел не просто сказать, а внедрить в присутствовавших, что, в свою очередь, было связано с темою собственной старости и возможного ухода из жизни.

Говорилось всё это жестко. За всем этим чувствовалась тревога истинная и не лишённая трагической подоплеки».

Эти воспоминания были написаны К. Симоновым спустя 27 лет после того исторического пленума, однако общее впечатление и некоторые детали писатель запомнил, по-видимому, очень хорошо и надолго. Похоже, каждый из присутствовавших в тот момент в зале понимал, что страна находится в преддверии новой вехи своего развития.

• Из воспоминаний другого делегата XIX съезда КПСС Леонида Николаевича Ефремова, первого секретаря Курского обкома партии:

• "Далее Сталин объяснил некоторые свои предложения, сказав:

"Некоторые выражают несогласие с нашими решениями. Говорят, для чего мы расширили состав ЦК? Но разве не ясно, что в ЦК потребовалось влить новые силы?

Мы, старики, все перемрём, но нужно подумать, кому, в чьи руки вручим эстафету нашего великого дела, кто ее понесет вперед?.."

Причины кадровых перестановок он объяснил так:

" Мы освободили от обязанностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили их новыми работниками. Почему? На каком основании? Работа министра — мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников. Они молодые люди, полны сил и энергии. Мы их должны поддержать в ответственной работе. Что же касается самих видных политических и государственных деятелей, то они так и остаются видными политическими и государственными деятелями. Мы их переводим на работу заместителями Председателя Совета Министров. Так что я даже не знаю, сколько у меня теперь заместителей..."

Однако, оказалось, что дело не только в возрасте ветеранов партии. Сталин перечислил несколько серьезных ошибок Вячеслава Михайловича. На одном из дипломатических приемов Молотов дал согласие английскому послу издавать у нас буржуазные газеты и журналы.

«Такой неверный шаг, если его допустить, — сказал Сталин, — будет оказывать вредное, отрицательное влияние на умы и мировоззрение советских людей, приведет к ослаблении нашей, коммунистической идеологии и усилению идеологии буржуазной».

Судя по всему, вождь знал о влиянии последней на умы не столько рядовых советских граждан, сколько на тех, кто причисляет себя к элите общества. Ведь рекламируется под видом буржуазного образа жизни благосостояние наиболее обеспеченных слоев западного общества, но вовсе не того большинства, которое едва сводит концы с концами.

Кроме того, Сталин указывал на то, что Молотов предложил сделать Крым еврейской автономией, а также делился со своей женой (еврейкой) секретной информацией.

«Получается, — говорил Сталин, — будто какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова Жемчужиной и её друзьями. А её окружают друзья, которым нельзя доверять».

Среди них были Голда Меир, сотрудник посольства США и т.п.

У жены Молотова были знакомые и в посольстве США. Вячеслав Михайлович имел неосторожность обсуждать со своей женой некоторые секретные решения Политбюро. А вскоре эти решения становились известны американцам.

В. М. Молотов на трибуне признает свои ошибки и заверяет, что он был и остается верным учеником Сталина. Сталин (прерывая Молотова):

"Чепуха! Нет у меня никаких учеников. Все мы ученики великого Ленина".

• Своими воспоминаниями о речи Сталина продолжает делиться поэт и писатель Симонов:

«При всем гневе Сталина... в том, что он говорил, была свойственная ему железная конструкция. Такая же конструкция была и у следующей части его речи, посвященной Микояну, более короткой, но по каким-то своим оттенкам, пожалуй, ещё более злой и неуважительной.

В зале стояла страшная тишина. На соседей я не оглядывался, но четырех членов Политбюро, сидевших сзади Сталина за трибуной, с которой он говорил, я видел: у них у всех были окаменевшие, напряженные, неподвижные лица...»

• Но, по мнению Константина Михайловича, самый страшный удар по нервам присутствовавших Сталиным был нанесен в заключительной части его выступления:

«Сталин, стоя на трибуне и глядя в зал, заговорил о своей старости и о том, что он не в состоянии исполнять все те обязанности, которые ему поручены. Он может продолжать нести свои обязанности Председателя Совета Министров, может исполнять свои обязанности, ведя, как и прежде, заседания Политбюро, но он больше не в состоянии в качестве Генерального секретаря вести еще и заседания Секретариата ЦК. Поэтому от этой последней своей должности он просит его освободить, уважить его просьбу... Сталин, говоря эти слова, смотрел в зал, а сзади него сидело Политбюро и стоял за столом Маленков, который, пока Сталин говорил, вёл заседание.

И на лице Маленкова я увидел ужасное выражение — не то чтоб испуга, нет, не испуга, — а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других осознававшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую ещё не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трёх своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже и из-за спины Сталина слова: «Нет, просим остаться!», или что-то в этом духе, зал загудел словами: «Нет! Нельзя! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!».

Пожалуй, Маленков, как многие другие, был обескуражен, прежде всего, неожиданностью предложения Сталина . Он просто не знал, что предпринять в такой экстремальной ситуации. Поэтому обратился в зал:

— Товарищи! Мы должны все единогласно и единодушно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь Генеральным секретарем ЦК КПСС .

В поддержку этого предложения выступил и Л. П. Берия. Последовали бурные аплодисменты.

Сталин:

" На Пленуме ЦК не нужны аплодисменты. Нужно решать вопросы без эмоций, по-деловому. А я прошу освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС. Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря".

Встал маршал С. К. Тимошенко и пробасил:

— Товарищ Сталин, народ не поймёт этого. Мы все как один избираем вас своим руководителем — Генеральным секретарем ЦК КПСС. Другого решения быть не может.

Все стоя поддержали его слова аплодисментами. Сталин постоял, глядя в зал, потом махнул рукой и сел...

Это было последнее публичное выступление вождя. В начале марта 1953 года Сталин умрёт, а пришедшие ему на смену люди поведут страну в другом направлении...В феврале 1956 года состоится XXсъездКПСС,поворотный в историиСоветскогоСоюза. На нём Хрущев осудит «культ личности» Сталина, и начнётся новый этап развития страны.